АГ: Раз ты куратор, то ты должен очень хорошо разбираться, что читатели из этих стран, с которыми ты работаешь, хотят читать, что им интересно, что их скорее всего заинтересует. Расскажи про основные тренды, которые есть, например, в Швеции или в тех странах, с которыми ты работаешь.
ПГ: Я не думаю, что я смогу какие-то суперинтересные и новые вещи рассказать. Детективы — это самая популярная категория в большинстве стран. В Скандинавии она, наверное, побьёт любую другую категорию и вторую-третью вместе взятые. Здесь действительно очень любят читать детективы. И когда приходишь в обычную библиотеку, там тоже самая большая стойкая с детективами и триллерами, не считая детского отдела.
АГ: Но так было и лет 5 назад. Ничего не изменилось?
ПГ: Да, ничего не меняется.
ВХ: Но это какая-то скандинавская специфика, как я понимаю. В тех же самых США не так.
ПГ: Да, но если взять, например, Турцию, я с ней не работаю, но там тоже детективы популярный жанр. В Голландии детективы очень популярны, хотя Storytel там, если смотреть на витрину, не похож на витрину шведского Storytel или российского, они все отличаются. Я сейчас стал активнее заниматься немецким рынком, и там детективы — это самый популярный жанр. Там популярны и скандинавские детективы, и какие-то местные со своей спецификой, не такой «мокрушной», но я ещё в этом сам недостаточно хорошо разобрался.
ВХ: Скандинавские детективы более «мокрушные», чем все остальные?
ПГ: Мне кажется, да, тут много всякой жести, не знаю почему.
АГ: А если смотреть на самые главные хиты Скандинавии: местные ли это авторы или, скорее, переводы мировых бестселлеров, американских, английских? И второй вопрос: они к вам приходят от издательств или это уже собственный контент?
ПГ: Всё самое популярное — это местное. Допустим, в августе был американский детектив самым популярным, а в сентябре местный шведский детектив, и я уверен, что шведский будет гораздо популярнее. У меня нет никаких цифр, чтобы этот доказать, но я уверен, что местные детективы гораздо популярнее. И местные авторы популярнее, чем иностранные, если взять отдельные книги. Что касается собственного производства. Весной в шведском Storytel была суперпопулярна true crime книга. Там было 10 эпизодов, и если в то время в апреле зайти в шведский Storytel и посмотреть топ-лист, то 8 из 10 позиций — это 8 эпизодов этого true crime сериала про то, как женщина потеряла своего сына. Не знаю подробностей, но в общем это история, как они искали этого ребёнка. Книга называлась Where is Olle (Var är Olle?). Была большая маркетинговая кампания: если походить по Стокгольму, везде можно было увидеть билборды с обложкой этого детектива, true crime истории. Это было производство Storytel, то есть это местная команда, которая сидит в том же офисе, что и я, они всю эту историю придумали, заказали авторам, записали, спродюсировали и потом придумали маркетинг. И ещё тут была какая-то безумная история в Швеции лет 15 назад. Я не знаю подробностей, боюсь переврать факты. В общем, была местная секта, там случилось убийство. И сейчас очень популярная книжка — мемуары девочки, которая выросла в этой секте. Я работаю со шведскими кураторами, контент-менеджерами, они мне рассказывали эту историю, всё это очень напоминает фильм, который был популярен в кинотеатрах по всему миру в прошлом году — «Солнцестояние» (Midsommar), — про шведскую языческую секту, которая убивает людей. И вот книга, которая сейчас номер один в шведском Storytel, — это не фикшн, это true crime история, этот аудиосериал тоже сделан местным офисом.
ВХ: Да, убеждаюсь, что скандинавы правда живут на трупе великана. Интересно, а что по популярности на втором месте. В разных странах, наверное, это разное.
ПГ: В Швеции популярен жанр feel good, это такая романтическая проза. Боюсь сейчас как-то неаккуратно выразиться, но, наверное, её чаще слушают женщины, чем мужчины. В общем, романтическая комедия. Фикшн очень популярен, какая-то книжка в жанре autofiction очень популярна, тоже вижу везде билборды.
ВХ: Autofiction — это, извини, что такое?
ПГ: Это как книги норвежского писателя, который написал восьмитомную книгу «Моя борьба»...
ВХ: Кнаусгор?
ПГ: Да, Кнаусгор. Он писал фикшн, но про себя, про свою жизнь.