— Нельзя ли сочинить что-нибудь на заданный предмет? — спросил я. — Очень можно, — отвечал мой проводник, — что вам угодно? … Представьте себе моё удивление, когда чрез полчаса вышло довольно подробное описание города, в котором я родился. С первого взгляда показалось мне, что оно не уступает произведениям посредственных умов; но, прочитав со вниманием, я тотчас приметил напыщенность, пошлые изречения, чужие мысли и недостаток связи с целым, которые обнаруживали действие машины, а не ума. — Весьма жаль, — сказал я, — что в наше время не знали этого изобретения; оно бы послужило в пользу весьма многим бесталанным головушкам. — Оно было известно в ваше время, — отвечал мне проводник, — но сохранялось втайне между пишущей братией и переходило как наследственный секрет, от безграмотного к бестолковому и обратно.
Фаддей Булгарин двести лет назад раскритиковал «машину для делания прозы» и её пользователей. Так ли он был не прав?